4 апреля кинематографический мир планеты отмечает день рождения великого русского режиссера Андрея Тарковского. К этой дате приурочено радостное событие - в музей города Юрьевца, где провела военные годы семья Андрея Тарковского, поступил архив режиссера из 1300 предметов, выкупленный на аукционе "Сотбис". Авторитет Тарковского как режиссера на международной арене чрезвычайно высок, поэтому за право обладать этими документами на аукционе боролись 22 претендента. Но архив все же не ушел за рубеж.
Неизвестные документы Тарковского впервые будут представлены широкой публике и специалистам на Международном фестивале "Зеркало", который ежегодно проходит в Иванове в начале лета.
Для того чтобы разобраться в непростом почерке Андрея Тарковского, в Иваново срочно выехала Мария Арсеньевна Тарковская (на фото слева) - родная сестра режиссера. Она прекрасно понимает почерк брата и хорошо ориентируется в семейных фотографиях, легко узнавая на них родственников, друзей и общих знакомых. Именно Марина Арсеньевна подтвердила подлинность всех представленных документов.
Среди кассет сохранилось интервью Андрея Тарковского о книге "Запечатанное слово". Директор музея Тарковского в Юрьевце очень переживала за сохранность этой кассеты - пленка с годами "сыпется", но она оказалась вполне сохранной.
Поддержать Марину Арсеньевну и помочь в аннотировании архива вызвалась Марианна Кушнерова, старший научный сотрудник Государственного центрального музея кино. Она считает, что приобретенного материала хватит не на одну докторскую диссертацию. В некоторых блокнотах Ольга Суркова, помощница Тарковского и в недавнем прошлом владелица всех этих документов, подробно описывает все, что происходило на съемочной площадке.
Марианна Кушнерова комментирует, что "благодаря этому бесценному архиву можно понять кухню кинематографа и представить лабораторию Андрея Арсеньевича". На полях его режиссерских сценариев имеются записи, сделанные рукой режиссера, содержится его работа над образами героев, поиск правильных реплик, грима. Кроме того, в архиве есть уникальные аудиозаписи - все это открывает Тарковского не только как гения киноискусства, но и как человека.
- Мы вернулись в Москву из эвакуации из Юрьевца в сорок третьем, - рассказывает Марина Тарковская. - В Юрьевце жили в бабушкиной комнатке в деревенском доме. Именно тут открыт музей Андрея. Сегодня в самом доме и в нашей комнате мало что изменилось. Стоит раскладушка, на которой спал Андрей, кровать. Зеркало висит... Вот только таких больших цветов в нашем доме никогда не было. Здесь мы с Андреем бывали и до войны. В войну все писательские семьи (а наш папа был писателем) отправились в Чистополь, в тот район, где расположена знаменитая Елабуга. Но мама, конечно же, правильно сделала, что не поехала туда: у отца уже была вторая семья, и нам было бы больно находиться в одном пространстве со второй папиной женой. Сейчас я часто слышу благостные разговоры о том, как все было замечательно и хорошо в тот период. Было по-разному: много хорошего, но и плохого достаточно. Во время войны ощущалась забота государства о детях военнослужащих. Нам выдавали талоны или могли дать валенки, потому что не в чем было ходить. Вот Андрей пишет на фронт папе: "Папа, у нас уже весна, и если бы были у меня ботинки, то я бы уже в них ходил по улице". А так надо было сидеть дома, потому что в валенках уже не пойдешь - мокро. А валенки одни выдали.
- Вы их по очереди носили?
- Я не помню. Вряд ли по очереди. Я помню только, что папа даже письмо Андрея передал в Союз писателей, потому что Союз не выплачивал ему деньги за его работу. Папа прислал туда письмо и написал, что его сын с дочерью и их мать вынуждены продавать ягоды, чтобы скопить деньги на валенки.
- А ягоды в Юрьевце действительно приходилось собирать, чтобы выжить?
- Приходилось. Летом мама переправлялась через Волгу, и мы ходили километров за пятнадцать. Причем мне было семь лет, а Андрей - на два года старше. Мама пишет папе, что "Мариночка спокойно прошла пятнадцать километров туда и столько же обратно". Причем мама нас отнюдь не баловала: мы даже воды с собой никогда не брали и не ныли. Шли босиком...
- Да уж, спартанская была жизнь...
- Я босиком проходила все детство, и по лесу без обуви ходила лет до тридцати. Не могла уже иначе. А мама с собой в такие походы брала две бельевые корзины, в которых носили белье на реку, чтобы его там полоскать. Корзины вообще были в ходу. И в них собирали ягоды. Такая была жизнь.
- А каков был Андрей на съемочной площадке?
- Андрей и на площадке оставался таким же свободным. Сейчас многие рассказывают, что он был неуживчивым, слушал только себя... Нет, он всегда очень прислушивался к окружающим. В частности, к мнению оператора Вадима Ивановича Юсова, с которым снимал "Андрея Рублева". Андрей принимал советы и все предложения, конечно, если они совпадали с его собственным видением.
Андрею в творческом плане сложно было работать за рубежом. Он - человек совсем других экономических условий. На "Мосфильме" при той очень небольшой смете, которая была выделена на "Андрея Рублева", директор Тамара Георгиевна Огородникова что-то выгадывала и умела создать оптимальные условия для работы. А когда в Швеции Андрей предлагал по ходу еще что-то доснять, его останавливали: "Швеция - маленькая страна, у нас нет таких больших денег".
Конечно, мы говорили с Андреем о его картинах. Только вот о двух последних фильмах не могли поговорить. Но о сценарии "Ностальгии" он мне рассказывал: Андрей снимал фильм о человеке, который не может жить ни там ни здесь. Речь идет о России тоталитарных времен, где очень трудно жить. И тем не менее человек, который приехал в Италию, понимает, что он и там жить не может. Он не сможет жить нигде, кроме России. Это был во многом автобиографичный для Андрея фильм.
автор: Елена Булова